![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
man_with_dogsВаня кричит "Ура"
О Коровкине - авторе картины:
http://roizman.livejournal.com/tag/Коровкин
О том, куда потом дели Ваню - после парада:
http://man-with-dogs.livejournal.com/685970.html
Как советская власть обворовывала инвалидов Великой Отечественной войны (4)
http://roizman.livejournal.com/938149.html?format=light
Пишет Евгений Ройзман (roizman) @ 2010-05-07 17:33:00
Всем добрым людям - картинки Коровкина.
Это темпера на дереве. 70-е годы. Если внимательно рассматривать - очень много деталей.
Никакого кича - он такой и есть.
Солдатская каша.
Ваня кричит "Ура"
(см.выше)
Не знаю название
9 мая 1945 года
Назову Иваном
Солдат с оружием в руках завоевал победу
Война закончилась.
(в посте Ройзмана были картинки, но за 4 года они из сети уже пропали)
http://roizman.livejournal.com/90757.html?format=light
Пишет Евгений Ройзман (roizman) @ 2006-03-16 20:42:00
Прихожу я как-то в музей, мне Макс говорит: "Был какой-то художник, какой-то немножко странный. Вот альбом нам свой подарил".
Я говорю: "Что это он нам вдруг альбом подарил?"
А Макс мне: "Да мы его бесплатно пустили иконы посмотреть, а он так растрогался!"
А у нас музей бесплатный.
"Вот, - говорит Макс, - так растрогался, принес альбом".
Альбом - тщательно сделанный вручную. Я этих картинок не видел никогда. Смотрю, картинки замечательные, классные картинки, но - китч.
Вот Ленина из мавзолея выкинули, называется "Выставка большевика".
Картинка про войну: Сталин сидит верхом на калеке, калека весь в орденах, что-то кричит. И называется "Ваня кричит ура".
Вот такие картинки. Я говорю: "Макс, ну, класс, супер - картинки. Но это же китч!"
Но вот что-то не дает мне альбом в сторону отложить.
Я спрашиваю: "Слышишь, а какие это годы?" И начинаю смотреть.
"Ты представляешь, - с семьдесят третьего по восемьдесят четвертый!"
Ну, нормально было в семьдесят третьем Ленина голого нарисовать, которого из мавзолея выкинули? Если бы тогда кто-то увидел, художник бы до сих пор в тюрьме сидел.
Я спрашиваю: "Как фамилия?"
Макс говорит: "Коровкин".
Коровкин… Коровкин… И тут я вспомнил!
Из всего региона только два художника вошли в "Мировую энциклопедию наивного искусства" - это, по-моему, Варфоломеева и… Коровкин! Эта энциклопедия, говорят, есть у Нины Ходери. Но я ее не видел никогда в жизни, я про нее только слышал.
Тут же звоню Брусиловскому, спрашиваю: "Вы не знаете такого художника - Коровкина?"
Миша Шаевич отвечает: "Я слышал о нем, но вот Виталий Михайлович, наверное, знает".
И Волович мне говорит: "Да, это замечательный художник".
Я говорю: "Да я уже и сам вижу, что замечательный".
На следующий день сидим с Максом в музее. Приехал какой-то полусумасшедший коллекционер из Кургана, забрал одну икону - я был злой, раздосадованный.
Макс спрашивает: "Что, звонить Коровкину?"
Я говорю: "Звони!"
Набрали номер.
Я говорю: "Альберт Николаевич, здравствуйте! Это Евгений Ройзман".
Он говорит: "Я про вас много слышал".
А я чувствую, что уже нельзя никак отпускать, и говорю: "Давайте, вы нас пригласите в гости, мы посмотрим картинки и обо всем договоримся?"
Он легко говорит: "Ну, ладно".
И пригласил нас к себе, на улицу Блюхера. Кстати, у Коровкина есть картинка - называется "Блюю-хер".
Я спросил у него: "Альберт Николаевич, а почему так?"
Он говорит: "Понимаешь, я жил раньше нормально, а потом переехал на улицу Блюхера - и меня это вдруг зацепило. Какая-то улица неприличная, и все мне здесь не нравилось… Вот я и нарисовал такую картинку".
Мы приехали к Коровкину - нормальный мужик, приятно с ним разговаривать. Он достал сундучок. Сначала один. И как начал эти картиночки-то доставать! Ой-ей-ей! У меня сердце екнуло. Я спрашиваю: "Еще есть?"
Он говорит: "Еще есть".
И достает еще один сундук-чемодан, с которыми раньше на курорт ездили, - такой деревянный, веревками перевязанный. И опять раскладывает картинки - яркие, красивые, все аккуратно, тщательно-тщательно сделано, все технологии выдержаны. Замечательные картинки! Еще достает. Всего - картинок пятьдесят. У меня уже голова кружится.
А я перед этим заехал в магазин "Вознесенский", занял десять тысяч рублей. На всякий случай, мало ли что.
Вот мы смотрим, смотрим, а я боюсь спросить даже, будет он картинки продавать? Думаю: а вдруг откажет? Говорю: "Альберт Николаевич! Я бы у вас купил картинки, но лучше все сразу. Для Музея художников Екатеринбурга. И еще я сделаю альбом".
Он говорит: "Хорошо. Я же понимаю, что коллекцию надо куда-то пристроить".
Я спрашиваю: "А вы что-нибудь продавали раньше?"
Он отвечает: "Я продал около тридцати работ в Музей народного искусства в Суздале. И больше никогда ничего не продавал. Несколько картинок подарил Чеснокову".
Я говорю: Но вы ведь когда-то сотрудничали и Ниной Ходери, с Музеем наивного искусства?"
А он: Да, я с ней сотрудничал, но уменя всегда было ощущение, что она не давала мне никаких контактов, она меня узурпировала, и я побоялся с ней работать, забрал все картинки".
Я говорю: "А меня не боитесь?"
"Нет, - говорит, - я же вижу, чем вы занимаетесь".
Я говорю: "Назовите цену". А сам думаю: сейчас как заломит!
Он говорит: "Вообще непонятно о чем идет речь". Подумал немного: "Если на "пятачке" их продавать, то рублей по триста… Но ведь не дадут!!"
Я говорю: "Знаете, по триста… даже разговаривать не будем. Ну хотя бы рублей по семьсот".
И мы с ним сразу договорились. Забрали картинки, заехали в "Вознесенский", я с ним рассчитался полностью. Он был чрезвычайно доволен. Я тоже. Я подарил ему альбом "Невьянская икона", подписал. А он мне подарил свой альбом. Единственный альбом. В одном экземпляре.
И вот мы разложили в музее на полу все эти картинки. Пришел Миша Брусиловский, пришел Витя Махотин, приехала Эмма Марковна, пришел Андрюха Кабанов - он вообще чуть с ума не сошел от радости.
Эмма Марковна рассказывает: "Я как-то с Коровкиным сумела договориться - окольными всякими путями. Примчались к нему вместе с Виолеттой - подружкой - и говорим: "Ну, показывайте!
А он: "А вы глаза закройте".
Закрыли глаза. Он копался, копался в своих сундучках, командует: "Открывайте глаза! Смотрите". Смотрим, висят две картинки. Мы, конечно, ох! ах! Какие замечательные картинки! Говорим: "Еще что-нибудь покажите". А он: "Тык вы же вдвоем, вот я вам две картинки и показал".
У Коровкина картинки добрые. Есть, конечно, очень жесткие. Очень продуманные. Видна глубокая серьезная человеческая позиция. И сделаны мастерски! Они меня поразили. Коровкин рассказывал, как готовилась одна выставка. Была у него картинка, называлась "Два брата". Один брат был красного цвета, а другой - зеленого. Я, говорит, белым не мог его нарисовать, потому что сразу бы все поняли. И между ними мать. И вот когда выставку развешивали, подошел к картинке Чесноков, посмотрел, вздохнул глубоко и говорит: "Убери ее, столько у нас проблем, убери сам, пока они ее не сняли". И он снял эту картинку. И все сжег. Все, что сделал тогда, - все сжег.
Вот так вот получилось, что у нас в музее сейчас весь Коровкин. И еще одна коллекция - в Суздале. Я не случайно хочу открыть с Коровкина серию "Музей художников Екатеринбурга". Собрание большое - семьсот только живописных работ, а помещения до сих пор нет. Коровкин бы украсил любой музей мира. Вот мы и начнем с этого альбома. Потом будут альбомы Валеры Гаврилова, Языкова, обязательно будет альбом Брусиловского, альбом Метелева, альбом Вити Махотина. Сделаем такой виртуальный музей. Причем самодеятельные художники там будут соседствовать с художниками, у которых уже мировые имена. Потому что все они объединены Екатеринбургом. Этому городу есть что показать. А с Коровкина начнем.
Такая вот история. С ним никто не мог договориться. И вдруг - сам пришел. И все отдал. И я ему очень благодарен. Он художник. Родом из Сысерти. Тридцать пятого года рождения. Жил на улице Блюхера и свое возмущение этим фактом отразил в своих картинках. Такой он - Альберт Николаевич.
Одна из самых моих любимых картинок - "Мы с папой летаем".
Однажды я пришел к Коровкину, и он мне показал несколько досочек, почти законченных. Я взмолился: "Альберти Николаевич, соберитесь с силами, закончите! Я у Вас куплю для музея"
И тут он мне показал изумительную работу. На деревянной досочке темперой в окружении огромного количества маленьких, тщательно проработанных незабудочек, красивая нежная рыжая девушка. Я говорю: "Альберт Николаевич! Давайте я куплю прямо сейчас!"
"Подожди, - говорит, - я закончу".
У меня эта девушка перед глазами стояла, я спать не мог. Целый месяц не могли дозвониться, еле нашли Альберта Николаевича, приехали. Те, почти законченные картинки, которые я в прошлый раз хотел купить, он тщательно соскоблил, оставив голые досочки. А возле рыжей девушки в незабудках нарисовал гнилое болото, черта с рогами, а с другой стороны пририсовал осину и на нее посадил Ленина с красным бантом на груди. Я чуть не заплакал. Ходил сам не свой.
Звоню Брусиловскому. Миша Шаевич меня отругал: "Звони, - говорит, ему. Забирай как есть. Посмотрим, что можно сделать. Поработаем, уберем все лишнее".
Звоню Коровкину и не могу дозвониться. Потом Альберт Николаевич попал в милицию, мы еле его оттуда достали. А потом исчез. И вот уже год мы не можем его найти и не можем дозвониться.
Когда я открою "Музей замечательных художников", я сделаю для него отдельный зал. Кроме его картинок, у нас есть 300 великолепных фигур из цветного стекла, которые он сделал, работая в 70-х годах стеклодувом в Уральской академии наук. Эти замечательные вещи он нам подарил.
Альбом его я сделал как и обещал.
О Коровкине - авторе картины:
http://roizman.livejournal.com/tag/Коровкин
О том, куда потом дели Ваню - после парада:
http://man-with-dogs.livejournal.com/685970.html
Как советская власть обворовывала инвалидов Великой Отечественной войны (4)
http://roizman.livejournal.com/938149.html?format=light
Пишет Евгений Ройзман (roizman) @ 2010-05-07 17:33:00
Всем добрым людям - картинки Коровкина.
Это темпера на дереве. 70-е годы. Если внимательно рассматривать - очень много деталей.
Никакого кича - он такой и есть.
Солдатская каша.
Ваня кричит "Ура"
(см.выше)
Не знаю название
9 мая 1945 года
Назову Иваном
Солдат с оружием в руках завоевал победу
Война закончилась.
(в посте Ройзмана были картинки, но за 4 года они из сети уже пропали)
http://roizman.livejournal.com/90757.html?format=light
Пишет Евгений Ройзман (roizman) @ 2006-03-16 20:42:00
Прихожу я как-то в музей, мне Макс говорит: "Был какой-то художник, какой-то немножко странный. Вот альбом нам свой подарил".
Я говорю: "Что это он нам вдруг альбом подарил?"
А Макс мне: "Да мы его бесплатно пустили иконы посмотреть, а он так растрогался!"
А у нас музей бесплатный.
"Вот, - говорит Макс, - так растрогался, принес альбом".
Альбом - тщательно сделанный вручную. Я этих картинок не видел никогда. Смотрю, картинки замечательные, классные картинки, но - китч.
Вот Ленина из мавзолея выкинули, называется "Выставка большевика".
Картинка про войну: Сталин сидит верхом на калеке, калека весь в орденах, что-то кричит. И называется "Ваня кричит ура".
Вот такие картинки. Я говорю: "Макс, ну, класс, супер - картинки. Но это же китч!"
Но вот что-то не дает мне альбом в сторону отложить.
Я спрашиваю: "Слышишь, а какие это годы?" И начинаю смотреть.
"Ты представляешь, - с семьдесят третьего по восемьдесят четвертый!"
Ну, нормально было в семьдесят третьем Ленина голого нарисовать, которого из мавзолея выкинули? Если бы тогда кто-то увидел, художник бы до сих пор в тюрьме сидел.
Я спрашиваю: "Как фамилия?"
Макс говорит: "Коровкин".
Коровкин… Коровкин… И тут я вспомнил!
Из всего региона только два художника вошли в "Мировую энциклопедию наивного искусства" - это, по-моему, Варфоломеева и… Коровкин! Эта энциклопедия, говорят, есть у Нины Ходери. Но я ее не видел никогда в жизни, я про нее только слышал.
Тут же звоню Брусиловскому, спрашиваю: "Вы не знаете такого художника - Коровкина?"
Миша Шаевич отвечает: "Я слышал о нем, но вот Виталий Михайлович, наверное, знает".
И Волович мне говорит: "Да, это замечательный художник".
Я говорю: "Да я уже и сам вижу, что замечательный".
На следующий день сидим с Максом в музее. Приехал какой-то полусумасшедший коллекционер из Кургана, забрал одну икону - я был злой, раздосадованный.
Макс спрашивает: "Что, звонить Коровкину?"
Я говорю: "Звони!"
Набрали номер.
Я говорю: "Альберт Николаевич, здравствуйте! Это Евгений Ройзман".
Он говорит: "Я про вас много слышал".
А я чувствую, что уже нельзя никак отпускать, и говорю: "Давайте, вы нас пригласите в гости, мы посмотрим картинки и обо всем договоримся?"
Он легко говорит: "Ну, ладно".
И пригласил нас к себе, на улицу Блюхера. Кстати, у Коровкина есть картинка - называется "Блюю-хер".
Я спросил у него: "Альберт Николаевич, а почему так?"
Он говорит: "Понимаешь, я жил раньше нормально, а потом переехал на улицу Блюхера - и меня это вдруг зацепило. Какая-то улица неприличная, и все мне здесь не нравилось… Вот я и нарисовал такую картинку".
Мы приехали к Коровкину - нормальный мужик, приятно с ним разговаривать. Он достал сундучок. Сначала один. И как начал эти картиночки-то доставать! Ой-ей-ей! У меня сердце екнуло. Я спрашиваю: "Еще есть?"
Он говорит: "Еще есть".
И достает еще один сундук-чемодан, с которыми раньше на курорт ездили, - такой деревянный, веревками перевязанный. И опять раскладывает картинки - яркие, красивые, все аккуратно, тщательно-тщательно сделано, все технологии выдержаны. Замечательные картинки! Еще достает. Всего - картинок пятьдесят. У меня уже голова кружится.
А я перед этим заехал в магазин "Вознесенский", занял десять тысяч рублей. На всякий случай, мало ли что.
Вот мы смотрим, смотрим, а я боюсь спросить даже, будет он картинки продавать? Думаю: а вдруг откажет? Говорю: "Альберт Николаевич! Я бы у вас купил картинки, но лучше все сразу. Для Музея художников Екатеринбурга. И еще я сделаю альбом".
Он говорит: "Хорошо. Я же понимаю, что коллекцию надо куда-то пристроить".
Я спрашиваю: "А вы что-нибудь продавали раньше?"
Он отвечает: "Я продал около тридцати работ в Музей народного искусства в Суздале. И больше никогда ничего не продавал. Несколько картинок подарил Чеснокову".
Я говорю: Но вы ведь когда-то сотрудничали и Ниной Ходери, с Музеем наивного искусства?"
А он: Да, я с ней сотрудничал, но уменя всегда было ощущение, что она не давала мне никаких контактов, она меня узурпировала, и я побоялся с ней работать, забрал все картинки".
Я говорю: "А меня не боитесь?"
"Нет, - говорит, - я же вижу, чем вы занимаетесь".
Я говорю: "Назовите цену". А сам думаю: сейчас как заломит!
Он говорит: "Вообще непонятно о чем идет речь". Подумал немного: "Если на "пятачке" их продавать, то рублей по триста… Но ведь не дадут!!"
Я говорю: "Знаете, по триста… даже разговаривать не будем. Ну хотя бы рублей по семьсот".
И мы с ним сразу договорились. Забрали картинки, заехали в "Вознесенский", я с ним рассчитался полностью. Он был чрезвычайно доволен. Я тоже. Я подарил ему альбом "Невьянская икона", подписал. А он мне подарил свой альбом. Единственный альбом. В одном экземпляре.
И вот мы разложили в музее на полу все эти картинки. Пришел Миша Брусиловский, пришел Витя Махотин, приехала Эмма Марковна, пришел Андрюха Кабанов - он вообще чуть с ума не сошел от радости.
Эмма Марковна рассказывает: "Я как-то с Коровкиным сумела договориться - окольными всякими путями. Примчались к нему вместе с Виолеттой - подружкой - и говорим: "Ну, показывайте!
А он: "А вы глаза закройте".
Закрыли глаза. Он копался, копался в своих сундучках, командует: "Открывайте глаза! Смотрите". Смотрим, висят две картинки. Мы, конечно, ох! ах! Какие замечательные картинки! Говорим: "Еще что-нибудь покажите". А он: "Тык вы же вдвоем, вот я вам две картинки и показал".
У Коровкина картинки добрые. Есть, конечно, очень жесткие. Очень продуманные. Видна глубокая серьезная человеческая позиция. И сделаны мастерски! Они меня поразили. Коровкин рассказывал, как готовилась одна выставка. Была у него картинка, называлась "Два брата". Один брат был красного цвета, а другой - зеленого. Я, говорит, белым не мог его нарисовать, потому что сразу бы все поняли. И между ними мать. И вот когда выставку развешивали, подошел к картинке Чесноков, посмотрел, вздохнул глубоко и говорит: "Убери ее, столько у нас проблем, убери сам, пока они ее не сняли". И он снял эту картинку. И все сжег. Все, что сделал тогда, - все сжег.
Вот так вот получилось, что у нас в музее сейчас весь Коровкин. И еще одна коллекция - в Суздале. Я не случайно хочу открыть с Коровкина серию "Музей художников Екатеринбурга". Собрание большое - семьсот только живописных работ, а помещения до сих пор нет. Коровкин бы украсил любой музей мира. Вот мы и начнем с этого альбома. Потом будут альбомы Валеры Гаврилова, Языкова, обязательно будет альбом Брусиловского, альбом Метелева, альбом Вити Махотина. Сделаем такой виртуальный музей. Причем самодеятельные художники там будут соседствовать с художниками, у которых уже мировые имена. Потому что все они объединены Екатеринбургом. Этому городу есть что показать. А с Коровкина начнем.
Такая вот история. С ним никто не мог договориться. И вдруг - сам пришел. И все отдал. И я ему очень благодарен. Он художник. Родом из Сысерти. Тридцать пятого года рождения. Жил на улице Блюхера и свое возмущение этим фактом отразил в своих картинках. Такой он - Альберт Николаевич.
Одна из самых моих любимых картинок - "Мы с папой летаем".
Однажды я пришел к Коровкину, и он мне показал несколько досочек, почти законченных. Я взмолился: "Альберти Николаевич, соберитесь с силами, закончите! Я у Вас куплю для музея"
И тут он мне показал изумительную работу. На деревянной досочке темперой в окружении огромного количества маленьких, тщательно проработанных незабудочек, красивая нежная рыжая девушка. Я говорю: "Альберт Николаевич! Давайте я куплю прямо сейчас!"
"Подожди, - говорит, - я закончу".
У меня эта девушка перед глазами стояла, я спать не мог. Целый месяц не могли дозвониться, еле нашли Альберта Николаевича, приехали. Те, почти законченные картинки, которые я в прошлый раз хотел купить, он тщательно соскоблил, оставив голые досочки. А возле рыжей девушки в незабудках нарисовал гнилое болото, черта с рогами, а с другой стороны пририсовал осину и на нее посадил Ленина с красным бантом на груди. Я чуть не заплакал. Ходил сам не свой.
Звоню Брусиловскому. Миша Шаевич меня отругал: "Звони, - говорит, ему. Забирай как есть. Посмотрим, что можно сделать. Поработаем, уберем все лишнее".
Звоню Коровкину и не могу дозвониться. Потом Альберт Николаевич попал в милицию, мы еле его оттуда достали. А потом исчез. И вот уже год мы не можем его найти и не можем дозвониться.
Когда я открою "Музей замечательных художников", я сделаю для него отдельный зал. Кроме его картинок, у нас есть 300 великолепных фигур из цветного стекла, которые он сделал, работая в 70-х годах стеклодувом в Уральской академии наук. Эти замечательные вещи он нам подарил.
Альбом его я сделал как и обещал.
