Сталин и его ближайшие сподвижники сочли необходимым провести основательную подготовку перед тем, как к делу будут допущены представители ЧГК. Возглавить "предварительное расследование" должен был нарком госбезопасности СССР Всеволод Меркулов. Именно он в апреле-мае 1940 г. руководил операцией по расстрелу польских офицеров, полицейских и узников тюрем западных областей УССР и БССР. Главными задачами этого "предварительного расследования" стали уничтожение доказательств вины НКВД и фабрикация фальсифицированных свидетельств ответственности гитлеровцев за катынское преступление.
В считанные дни были проведены соответствующие мероприятия, и уже в конце сентября в Катынь выехала большая группа оперативных работников и следователей центрального аппарата НКВД и НКГБ. Они совместно с сотрудниками Управления НКВД (УНКВД) по Смоленской области и работниками армейской контрразведки ("Смерша") в обстановке строжайшей секретности приступили к подготовке фальшивок, "доказывавших" ответственность германских властей за расстрел польских офицеров, и к уничтожению всех свидетельств вины НКВД СССР. Каждодневное руководство ими осуществлял прибывший из Москвы заместитель начальника контрразведывательного отдела (КРО) НКГБ СССР Леонид Райхман. Для проверки их работы в Смоленск частенько наведывался и сам Меркулов, а также заместитель наркома внутренних дел Сергей Круглов. Одним из руководителей группы был полковник Я.Н. Матусов. В его распоряжении были прибывшие из Москвы подполковник госбезопасности А.С. Козлов, майор госбезопасности Гордеев, оперуполномоченные А.А. Козырев, М.М. Колдаев, Д.В. Гребельский, В.М. Туманов, Меретуков и др.[11]
Оперативники огородили место массовых захоронений и развернули интенсивные земляные работы. Хранящиеся в США трофейные материалы аэрофотосъемок, проводившихся немецкими разведывательными самолетами, свидетельствуют о вскрытии могил и создании двух новых захоронений после вступления Красной Армии на территорию Смоленской области. Предвидя это, Й. Геббельс незадолго до освобождения Смоленска Красной Армией записал в своем дневнике: "После освобождения Смоленска Советы несомненно будут стремиться … свалить на нас свою вину"[12].
Основной упор команда Меркулова делала на массовую подготовку лжесвидетелей. Как установили следователи Главной военной прокуратуры (ГВП), в работе со свидетелями применялась "жесткая, изощренная и избирательная практика запугивания и принуждения к даче ложных показаний как от свидетелей, которые знали истинных виновников расстрела поляков, так и от людей, которые об этом ничего не знали"[13].
Оперативники провели розыски и аресты прежде всего среди тех, кто в апреле – июне 1943 г. давал показания немцам о расстрелах польских офицеров органами НКВД. Свидетелей, которых невозможно было использовать, убирали или подвергали многолетнему одиночному заключению. Так, один из важнейших свидетелей расстрела работниками НКВД польских офицеров в Катынском лесу Иван Кривозерцев, бежавший с немцами и осенью 1946 г. в составе 2-го танкового корпуса прибывший в Великобританию, погиб в 1947 г. при невыясненных обстоятельствах. В измене Родине и сотрудничестве с оккупантами был обвинен другой важный свидетель, дававший показания перед немецкими властями и организованными ими комиссиями, - Иван Андреев (псевдоним "Румба"). Он был осужден на 25 лет тюрьмы, содержался во Владимирской тюрьме, реабилитирован в 1956 г.[14] Было установлено, что Кузьма Годезов (Годунов) и Григорий Сильвестров, использовавшиеся немцами в катынской пропаганде, внезапно умерли в 1943 г.
no subject
Сталин и его ближайшие сподвижники сочли необходимым провести основательную подготовку перед тем, как к делу будут допущены представители ЧГК. Возглавить "предварительное расследование" должен был нарком госбезопасности СССР Всеволод Меркулов. Именно он в апреле-мае 1940 г. руководил операцией по расстрелу польских офицеров, полицейских и узников тюрем западных областей УССР и БССР. Главными задачами этого "предварительного расследования" стали уничтожение доказательств вины НКВД и фабрикация фальсифицированных свидетельств ответственности гитлеровцев за катынское преступление.
В считанные дни были проведены соответствующие мероприятия, и уже в конце сентября в Катынь выехала большая группа оперативных работников и следователей центрального аппарата НКВД и НКГБ. Они совместно с сотрудниками Управления НКВД (УНКВД) по Смоленской области и работниками армейской контрразведки ("Смерша") в обстановке строжайшей секретности приступили к подготовке фальшивок, "доказывавших" ответственность германских властей за расстрел польских офицеров, и к уничтожению всех свидетельств вины НКВД СССР. Каждодневное руководство ими осуществлял прибывший из Москвы заместитель начальника контрразведывательного отдела (КРО) НКГБ СССР Леонид Райхман. Для проверки их работы в Смоленск частенько наведывался и сам Меркулов, а также заместитель наркома внутренних дел Сергей Круглов. Одним из руководителей группы был полковник Я.Н. Матусов. В его распоряжении были прибывшие из Москвы подполковник госбезопасности А.С. Козлов, майор госбезопасности Гордеев, оперуполномоченные А.А. Козырев, М.М. Колдаев, Д.В. Гребельский, В.М. Туманов, Меретуков и др.[11]
Оперативники огородили место массовых захоронений и развернули интенсивные земляные работы. Хранящиеся в США трофейные материалы аэрофотосъемок, проводившихся немецкими разведывательными самолетами, свидетельствуют о вскрытии могил и создании двух новых захоронений после вступления Красной Армии на территорию Смоленской области. Предвидя это, Й. Геббельс незадолго до освобождения Смоленска Красной Армией записал в своем дневнике: "После освобождения Смоленска Советы несомненно будут стремиться … свалить на нас свою вину"[12].
Основной упор команда Меркулова делала на массовую подготовку лжесвидетелей. Как установили следователи Главной военной прокуратуры (ГВП), в работе со свидетелями применялась "жесткая, изощренная и избирательная практика запугивания и принуждения к даче ложных показаний как от свидетелей, которые знали истинных виновников расстрела поляков, так и от людей, которые об этом ничего не знали"[13].
Оперативники провели розыски и аресты прежде всего среди тех, кто в апреле – июне 1943 г. давал показания немцам о расстрелах польских офицеров органами НКВД. Свидетелей, которых невозможно было использовать, убирали или подвергали многолетнему одиночному заключению. Так, один из важнейших свидетелей расстрела работниками НКВД польских офицеров в Катынском лесу Иван Кривозерцев, бежавший с немцами и осенью 1946 г. в составе 2-го танкового корпуса прибывший в Великобританию, погиб в 1947 г. при невыясненных обстоятельствах. В измене Родине и сотрудничестве с оккупантами был обвинен другой важный свидетель, дававший показания перед немецкими властями и организованными ими комиссиями, - Иван Андреев (псевдоним "Румба"). Он был осужден на 25 лет тюрьмы, содержался во Владимирской тюрьме, реабилитирован в 1956 г.[14] Было установлено, что Кузьма Годезов (Годунов) и Григорий Сильвестров, использовавшиеся немцами в катынской пропаганде, внезапно умерли в 1943 г.